День взятия Бастилии. Праздник и трагедия: Консьержери - Париж , Франция - туристический блог

14 июля вся Франция в едином порыве празднует свой главный национальный праздник – День взятия Бастилии. Как описал этот день в своей песни знаменитый Ив Монтан:

Прекрасная праздничная картина. Это сегодня, когда в этот день открываются двери музеев и даже в Лувр можно попасть бесплатно, но не без очереди, конечно, когда на стол ставятся лучшие блюда и разливаются лучшие вина… В своем настоящем падение Бастилии ознаменовало начало тяжелых лет террора, массовых убийств и казней, грабежей, голода и страха.

Вспоминать об этом событии на месте печально известной тюрьмы-крепости не стоит. Это лишь площадь с колонной и большой транспортный узел под ней.

Но есть другое место, которое напомнит именно об исторических последствиях событий конца 18 века, падения Бастилии и монархии, Французской Революции. Это музей Консьержери на острове Сите.

Музей мало посещается, в основном заодно с соседней знаменитой капеллой Сен-Шапель или недалеко стоящим собором Нотр-Дам. Музей включен в парижскую музейную карту, которая предоставляет право на очень выгодное посещение многих музеев Иль-де-Франс (Большого Парижа).

Само по себе здание Консьержери – это величественное строение, дворец, сегодня являющийся частью Дворца Правосудия. Он воскрешает в памяти романы плаща и шпаги, а, если еще в это время по Сене пройдет речной трамвайчик, носящий имя знаменитого актера Жана Маре, то воспоминания о его ролях еще более оживят это впечатление.

История Парижа еще в те времена, когда он звался Лютецией, начиналась именно с острова Сите и с первого дворца, который был построен еще в 6 веке на этом месте. Название Консьержери появилось гораздо позже только в 14 веке, а замок в столь стародавние времена был построен королем франков Хлодвигом.

С 6 до середины 14 века дворец, за исключением периода правления династии Каролингов был королевской резиденцией. Он неоднократно перестаивался, горел и восстанавливался после пожаров и, наконец получает свой нынешний облик.

В середине 16 века, когда королевской резиденцией становится Лувр, в бывшем дворце впервые размещается тюрьма. Тогда же здание получает свое название Консьержери. Происходит оно из-за того, что управлять зданием должен был консьерж – должностное лицо, наделенное большой властью и привилегиями. Проживал консьерж здесь же.

На башне Консьержери установили первые во Франции часы. Это было в 14 веке, они не сохранились, а те, которые можно видеть сегодня относятся к концу 16 века, они украшены барельефами с аллегорическими изображениями Закона и Правосудия.

Свой самый мрачный облик тюрьмы, из которой живым можно было попасть только на место казни, Консьержери стала в 1793 году после падения монархии. Во времена революционного трибунала она завоевала славу самой суровой тюрьмы Франции, за те два года, что Консьержери выполняла свою мрачную функцию, в ней провели свои последние дни жизни около 3000 человек, среди которых была свергнутая королева Мария-Антуанетта и вдохновитель террора Робеспьер.

В середине 19 века тюрьму Консьержери закрыли, присвоили ей статус исторического памятника и впоследствии сделали музеем.

Чтобы попасть в музей надо спуститься по крутой лестнице в огромный полутемный зал, своды которого поддерживают низкие массивные колонны, звуки здесь отдаются чрезвычайно гулко. Это Зал стражи, в облике начала 14 века, он один из самых древних сохранившихся в Европе средневековых залов. Трудно поверить, но при Филиппе IV Красивом, том самом, что истребил тамплиеров, был проклят Великим магистром известнейшего в истории человечества ордена и, которого настигло это проклятие, этот зал был приемной перед Большим парадным залом, в котором король вершил правосудие. Кстати, соратник Филиппа Красивого в деле уничтожения ордена тамплиеров Ангерран де Мариньи, проклятый вместе с королем стал одним из первых узников тюрьмы Консьержери и его проклятие нашло воплощение в прекращении рода и казни.

Во времена Французской революции 1793-95 гг. в зале заседал Революционный трибунал.

Зал Гвардии (называют также залом ратников или залом стражи) использовался как находилась столовая на примерно 2 000 человек. Огромное помещение обогревалось четырьмя не менее огромными каминами. У южной стены зала выставлен фрагмент королевского обеденной стола из черного мрамора, именно за ним заседал суд трибунала во время революции. 

В Консьержери был большой интересно организованный кухонный павильон, который впервые построили еще при короле Иоанне II Добром в 14 веке. До наших дней сохранился только его нижний уровень со стрельчатыми сводами и четырьмя колоссальными очагами в углах. Каждый очаг предназначался для приготовления строго определенной пищи: птицы, мяса, рыбы, овощей. 

В бытность, когда Консьержери была тюрьмой, западные пролета Зала Стражи отделялись от остального зала решетками. В этой части, которую называли Парижской улицей находились в заточении самые бедные заключенные, так как за заключении в более комфортабельных камерах следовало платить, в качестве постелей узникам служило сено. 

В настоящее время помещения южнее Зала Ратников воссоздают обстановку тюрьмы Коньсержери эпохи революции. Первый этаж - это коридор узников, который служил местом прогулок для заключенных, далее идет рабочее место секретаря суда – должностного лица, составлявшего списки осужденных. Потом можно увидеть комнату консьержа, управлявшего зданием и отвечавшего за безопасность. Следующая комната - туалетную, ничего общего с гигиеной она не имела, в ней у приговоренных к смерти перед отбытием к месту казни отбирали личные вещи, отрывали воротнички и обрезали волосы на затылке. Такая «стрижка» связана с историческим фактом. По обычаю, палач брал отрубленную голову за волосы и показывал ее толпе чтобы затем бросить обратно в корзину. Также было сделано и с отрубленной головой Шарлотты Корде, которая убила Марата. При демонстрации головы толпе помощник палача ударил ее по щеке, и щека неожиданно покраснела, то ли от того, что в организме не сразу прекращаются процессы, в том числе и кровообращение, то ли от того, что руки были запачканы кровью, но эффект на всех это произвело. 

На первом этаже также расположена капелла Жирондистов. Построена она была  в средние века, но носит имя депутатов-жирондисты, которые в 1793 году содержались здесь перед казнью.

В Консьержери есть капелла Марии-Антуанетты. Построена она была по повелению Людовика XVIII, правившего Францией в начале 19 века, после изгнания Наполеона, в недолгий период, когда в стране была восстановлена монархия. Капелла стоит на том месте, где находилась тюремная камера печально известной и трагически погибшей королевы. Говорят, что в этой же камере провел свои последние часы перед казнью и Робеспьер. 

Восточная половина капеллы Марии-Антуанетты воспроизводит обстановку ее тюремной камеры, она воссоздана на основании исторических свидетельств об интерьере камеры во времена французской революции: внутри установлена восковая фигура женщины, закутанной в черное, за которой наблюдает охранник. Женщина сидит спиной к посетителям и держит в руках книгу, скорее всего это молитвенник или Библия. На стене висит распятие, на отрывающихся обоях изображены геральдические лилии династии Бурбонов. Пол застилает подлинный ковер 18 века. 

Из этой камеры Марию-Антуанетту везли на эшафот, говорят за последние часы ожидания смерти она превратилась из вполне цветущей женщины в поседевшую старуху. Но трагическая метаморфоза не убила гордый аристократический дух, на место казни Мария-Антуанетта поднималась с гордо поднятой головой и исполненная величия. Ожидая казнь бывшей властительницы, толпа бесновалась особенно дико и, вдруг, в одно мгновение затихла, сраженная невероятным самообладанием не самой лучшей своей, но все же королевы. Последние слова Марии-Антуанетты были обращены к палачу, поразительно, но это был просто вежливый разговор. Подходя к гильотине, она случайно наступила заплечных дел мастеру на ногу и, как и пристало воспитанному человеку, произнесла: "Прошу прощения, месье, это было не намеренно". 

Чтобы глотнуть свежего воздуха можно выйти из коридоров музея-тюрьмы в Женский двор, где сохранились каменный стол и фонтан, в котором узники стирали свои вещи. Двор окружают камеры, пребывание в них было платным. Одно из помещений носит название "Уголок двенадцати", здесь мужчины и женщины могли переговариваться друг с другом через решетку.

Почему-то именно это открытое место без нависающего потолка и полутьмы производит самое тягостное впечатление, как будто во входящих в него вселяются души тех несчастных, которым было позволено в последний раз перед отправкой на гильотину выйти из сырых темных камер на солнечный свет.

Поднявшись на второй этаж в первом зале можно увидеть список узников тюрьмы, которых казнили на гильотине. В соседних залах выставлены документы и гравюры, посвященные 500-летней историю Консьержери. 

Ни одно описание не может дать того ощущения, которое оставляет Консьержери. Тягостное, мрачное, усиленное с первых шагов полутемным залом с низко нависающим потолком. Далее по мере осмотра эти ощущения усиливаются. Может быть людям менее восприимчивым там будет просто интересно. Но на мой взгляд под сводами Консьержери до сих пор живут переживания, заточенных в ней людей, или их души все еще не могут найти покоя, переживая вновь и вновь произошедшее с ними.

Консьержери была только тюрьмой, ее узники умирали не здесь. До революции их возили на Гревскую площадь, сейчас площадь Отель де Вилль, неподалеку за рекой. Во времена революции финальный эшафот стоял за Сеной, Лувром и садом Тюильри на площади. Которая тогда носила имя самой революции, до нее от Консьержери идти минут 20.

Годы террора, крови, страха и взаимной ненависти граждан одной страны друг другу наконец миновали. Народ, ужаснувшийся содеянного, остановился. Тогда-то площадь, на которой стоял главный эшафот, заливающий Францию кровью была переименована в площадь Согласия, знаменуя согласие всех сословий страны. Конечно, страна понесла непоправимый урон. Долгие десятилетия она возвращала, но так и не вернула себе исключительные позиции в мире. Но образ Франции в глазах других народов – это образ красоты и благополучия. Может быть у нас так не получается именно потому, что народ никак не может остановиться и ужаснуться содеянному в его истории, а может потому, что в России уже почти сто лет нет правителя, который потерпев фиаско смог бы найти в себе силы подняться на эшафот с гордо поднятой головой.

À Paris
Au quatorze juillet

Il y a des gars
Et il y a des filles
Qui sans arrêt nuit et jour
Font des tours et des tours